При анализе событий в Чечне обычно первостепенное значение придается экономическим, геополитическим, военным, правовым и международным аспектам этой проблемы.
Мы же хотим обратить внимание на важнейшую характеристику сложившейся ситуации в Чечне, которая до настоящего времени или полностью игнорировалась или неправильно использовалась. Это - социально-политиче-ские резервы человеческого потенциала, людских ресур-сов, составляющих основу, базу всех вышеперечисленных аспектов данной проблемы.
Игнорирование социально-политических компонентов общественного сознания и социальной деятельности людей серьезно усугубило и осложнило ход развертывания, а затем и разрешения чеченского кризиса.
До ноября-декабря 1994 года это проявилось в следующем:
1. При ориентации людей на сохранение целостности России (этой позиции придерживается подавляющее большинство россиян) была полностью проигнорирована другая сторона этого же общественного мнения: о средствах поддержания этой целостности. Социоло-гические данные неоднократно свидетельствовали, что все формы обострения межнациональных и политических отношений население предпочитает и предполагает решать мирными средствами, а военных методов придерживается только 5-8% людей. Исследования, проведенные ИСПИ РАН в январе 1994 года показали, что большинство людей как русских, так и чеченцев было ориентировано на мирное урегулирование проблем межэтнических взаимоотношений.
В сентябре 1994 г. лишь 5% населения России придерживалось мнения о сохранении Чечни в составе России при помощи военной силы.
Всероссийские исследования в ноябре 1994 г. показали, что около двух третей населения отвергают насильственные методы решения проблемы, в то же время никак не отрицая необходимости бороться с дудаевщиной и мафиозными структурами Чечни.
Иначе говоря, было полностью не учтено нежелание населения решать признаваемую ими же острую актуальную проблему - сохранение России - насильст-венными методами.
2. Общественное мнение отказалось и до последнего времени отказывается признать приемлемой и оправдываемой войну внутри страны. В этом отношении ситуация сложилась еще более сложная, чем в Афганистане, когда противник был внешним врагом. В результате армия оказалась под влиянием мощного давления из-за непопулярности военных акций, что привело к дальнейшей эскалации критики ее действий не только населением, но и внутри самой армии.
3. Человеческий потенциал касается и такой деликатной, но весьма ответственной проблемы, как вопрос о том, кто вооружал (передавал оружие) Дудаева, кто не выполнил постановление Верховного Совета России о признании нелегитимности разгона законодательной власти республики и так называемых президентских выборов, кто давал лицензии Дудаеву на экспорт нефти (чем его режим беспрепятственно пользовался до последнего времени), кто потворствовал многим незаконным действиям властей Чечни.
В этом смысле речь идет не об ответственности за каждую акцию в Чечне, а о том стратегическом курсе, о его последствиях, за которые отвечали конкретные власть имущие люди. А если такого обоснования - научного прогноза - не было, то возникает вопрос, почему его не было?
4. Полностью провален такой резерв, как пропаганда легитимности и законности акций российского руководства. Помимо того, что в необходимости такой акции не убеждено большинство народа, ее не поддерживают почти все политические партии, многие хозяйственные руководители и немалая часть государственного аппарата, пропаганда полностью проиграна и среди чеченского народа: она не убедила их в преступности дудаевского режима и в результате даже многие критики и оппоненты превратились в сторонников Дудаева.
5. Преступным и абсурдным выглядит полное игнорирование менталитета чеченского народа. Это непростительное незнание социально-психологических ориентаций горских народов обернулось сплочением разнородных сил вокруг Дудаева. Не хотелось бы напоминать общеизвестную истину, но стоит: чеченца можно уговорить, убедить и даже купить, но не подавить силой.
Именно преступное игнорирование менталитета чеченского народа обеспечило мобилизацию многих сил не только внутри, но и вне Чечни (например, студенчества на Северном Кавказе) на сторону дудаевского режима.
6. Резкое снижение рейтинга всех политиков, выступающих за военное решение вопроса. Несомненно, это перерастет в общественное требование не только разобраться с бездарностью при подготовке и проведении операций в Чечне, но и организации судебного процесса над его инициаторами.

В период военной акции в декабре 1994 г. - январе 1995 г. игнорирование социально-политических ресурсов человеческого потенциала проявилось в следующем:
1. Общественное мнение не отказалось от своего неприятия силовых методов решения проблем. Более того, оно окрепло в результате противоречивых и невразумительных акций против СМИ. За этот период мобилизовались общественные движения - общество солдатских матерей, политические партии. Раскололись многие государственные структуры, среди которых наибольшую важность представляет позиция ряда региональных лидеров и части генералитета. Отказ общественного мнения от поддержки президентских и правительственных акций - существенное поражение в самой войне.
2. Серьезно ущемленным оказался такой компонент человеческого фактора как игнорирование позиции Совета Федерации, который по Конституции уполномочен объявлять чрезвычайное положение и разрешать использование вооруженных сил России. В результате происходит усиление регионализма, что имеет серьезные последствия для центральной власти.
3. Военные действия в Чечне выявили вопиющий непрофессионализм руководителей силовых министерств. И дело не только в их низком авторитете в армии, в Министерстве внутренних дел, в органах контрразведки, но и в том, что очень низким оказался их авторитет у населения. Именно их непрофессионализм высветил еще одну проблему: он посеял сомнение и внутри страны и за рубежом в боеспособности и эффективности вооруженных сил. Иначе это и быть не могло: бездарность военных и предупредительных акций в ноябре-декабре 1994 г. налицо и очевидно даже далеким от политики людям.
4. Чрезвычайно опасны последствия этого кризиса с точки зрения человеческих ресурсов. Дело в том, что драка за власть, в которую вовлечены различные кланы национально-политических элит и мафиозных структур, и которая базируется на ненависти друг к другу, грозит захватить сознание и поведение людей многих национальностей. Опрос российских солдат в Чечне показывает, что если до войны они не разделяли людей по национальностям, то многие из них начинают ненавидеть чеченцев за гибель друзей, командиров, однополчан. Можно предположить, что аналогичные настроения имеются и у противоположной стороны.
Опасность этого тлеющего недоверия и ненависти реально грозит затянуться на десятилетия, грозит опасностью не столько открытой войны, сколько скрытого пожара в умонастроениях людей.
5. Исламский фактор, как проявление религиозного сознания, составляет важнейший рычаг характеристики конфликта в Чечне. Нельзя закрывать глаза на тот факт, что по-прежнему продолжаются попытки его раскрутить и использовать против России. Но если внутренние силы ислама проявляют определенную сдержанность, то этого нельзя сказать о зарубежных организациях ислама, пытающихся максимально обострить ситуацию и с позиций исламского фундаментализма разговаривать с Россией. Поэтому работа с действиями ислама на всех уровнях и особенно с теми, кто контактирует с населением - это важный, хотя и специфический инструмент борьбы по урегулированию конфликта.
6. Серьезно проигрывает человеческий фактор и в пропагандистском воздействии на западную аудиторию, западные и восточные политические структуры. Если чеченские лидеры систематически выступают с интервью и мнениями в западных СМИ, если западным журналистам дудаевские боевики максимально содействовали в их работе (конечно, в своих интересах), то этого нельзя сказать о российских политических деятелях, а также о позиции российского военного руководства по отношению к зарубежной прессе, которая в данной ситуации раскрывала позицию только одной стороны.
7. Ничем не оправданный конфликт возник и во взаимоотношениях между властными структурами и СМИ, что во многом обусловлено и нерасторопностью, примитивизмом и непрофессионализмом, проявленными официальными органами регулирования информации, и конфликтом в ходе боевых действий с генералитетом, пытающимся скрыть свои провалы и избравшим для их скрытия не лучший метод.
Подводя итоги сказанному, можно еще раз подчеркнуть вывод, неоднократно игнорируемый властными структурами: при любом варианте развития событий в Чечне успех будут иметь лишь те решения, та политика, которые учитывают жизненные интересы народа (как русского, так и чеченского), независимо от того, нравятся ли эти ориентации и желания людям, принимающим ответственные решения.

© 1996, ИА "Национальная служба новостей"