Сергей КАЗЕННОВ

 Для ситуации в Чечне и вокруг Чечни крайне важно, в какой геополитической среде она развивается, существует ли внешняя подпитка для конфронтационности Москвы и Грозного. Подбрасывая головешки в чеченский костер, ослабляя Россию, кое-кто создает проблемы и для себя, действуя против своих долговременных интересов. Так, определенные силы в исламском, арабском мире, способствующие отрыву Чечни от России, росту противостояния на Северном Кавказе, объективно "прижимают" Россию к Мировому Северу и лишают ее возможности играть важную регулирующую роль в многополюсном мире будущего. Что касается позиции Запада, то вытеснение России с Кавказа объективно укрепляет влияние сил, интересы которых лишь на каком-то, достаточно коротком этапе соответствуют интересам Запада, а в целом - находятся с ними в остром противоречии. Да и вообще было бы безумием способствовать созданию и разрастанию очага, плацдарма нестабильности рядом с регионом, в котором сосредоточено до 20% нефтегазовых богатств мира XXI века. Не в интересах Запада и блокирование северного (российского) маршрута по транспортировке каспийской и среднеазиатской нефти. Транзит через Россию не только в 2-3 раза дешевле, но и гораздо менее проблематичен в политическом отношении, чем маршрут через Турцию и Закавказье. Вспомним хотя бы о проблеме курдов, ведущих многолетнюю кровавую борьбу за свои права в прилегающем регионе.

Педалирование чеченского фактора на Кавказе, попытка сыграть на нем приведут лишь к дестабилизации ситуации во всем кавказском регионе, к созданию новых серьезных проблем, например, для Грузии. Проецирование зоны нестабильности на республики Северного Кавказа не только выбивает их из российского политико-экономического пространства, но и может поставить в зависимость от тех внешних сил, которые сегодня используют Чечню как свой форпост в регионе.

 Необходимо развеять миф, что в сегодняшней ситуации в Чечне повинен только российский Федеральный Центр, хотя его политику в отношении Чечни с начала 90-х годов продуманной и связной никак не назовешь. А последствия двухлетней кровавой войны в Чечне действительно ужасающи, для осознания этого вовсе не обязательны "экскурсии" российских министров в Грозный. Однако напомним, что еще до событий осени-зимы 1994 года в Чечне сложилась ситуация, во многом спровоцировавшая происшедшее в дальнейшем. Уже к этому времени Чечню покинули десятки тысяч беженцев, была серьезно подорвана, практически разрушена система здравоохранения, образования, социального обеспечения, творился правовой беспредел (чего стоит хотя бы кровавый разгон чечено-ингушского парламента). Были разграблены сотни проходящих через Чечню поездов, гремели дела о "чеченских авизо". Серьезно нарушенными оказались экономические связи России через Чечню с республиками Закавказья, российский вектор в их внешнеторговых отношениях резко уменьшился. В 1991-94 гг. российская экономика понесла в связи с "чеченским фактором" общие экономические потери на сумму до 15 млрд. долл. Это во многом и послужило поводом для попыток "наведения конституционного порядка" в Чечне силовыми средствами. Чеченские руководители в то время часто повторяли, что готовы уплатить за свободу любую цену. Но эта цена оказалась явно неприемлемой - не только для Чечни, но и для России в целом.

Лучшее, не исключено, единственно возможное и правильное, что можно было бы реально сделать в отношениях Федерального Центра и Грозного сегодня - это выработка своего рода "нулевого варианта". Несмотря на все случившееся, постараться строить свои отношения заново, с чистой страницы, взаимно простив друг другу серьезные обиды и раны, нанесенные тремя столетиями и особенно последним десятилетием взаимодействия и противостояния на общем геополитическом пространстве. Тем более, что в реальной жизни этому просто нет альтернативы, поскольку жесткая, тупиковая конфронтация - это явно не альтернатива.

 Руководству Ичкерии следует еще раз продумать практические последствия для республики и ее народа нагнетания напряженности в отношениях с Федеральным Центром и становления реальных межгосударственных отношений с Россией (с неизбежной потерей, подчеркнем это, важнейших преимуществ функционирования в общероссийском политико-экономическом пространстве). Чечня в этом случае остается инфраструктурным тупиком, навсегда лишаясь одного из своих главных преимуществ - центральности транспортного положения на Кавказе. Чечня всегда выступала в качестве главного перекрестка на пути из России в Закавказье и прилегающие регионы, она служила воротами в Россию, без российского экономического пространства она совсем не интересна и потенциальным инвесторам. Лишив себя выхода на общероссийский рынок труда, Ичкерия может столкнуться с серьезными не только экономическими, но и политическими проблемами. И здесь дело не только в нынешних 200-300 тыс. безработных в республике: в Чечне всегда был избыток рабочей силы, но в прежние времена находившей себе применение в России. Ясно, что в настоящее время у России нет средств для массированной помощи по восстановлению Чечни, да и при их наличии эффект будет только тогда, когда в Чечне появится минимально стабильная ситуация. В условиях нынешней политической истерии вряд ли следует ожидать, что на полную мощность заработает "труба" по транзиту через Чечню каспийской нефти. А это дало бы напрямую до 100 млн. долл. в год только самой Чечне. Но для этого через Чечню должно проходить не 200 тыс. тонн нефти, как это было в 1997 году, а объемы на порядок большие.

 Это же относится и к проблеме преодоления изоляции (самоизоляции) Чечни. Россия и так уже вынуждена, для обеспечения стабильного взаимодействия с Дагестаном, республиками Закавказья, делать обходные маршруты для железнодорожного сообщения, трубопроводов, линий электроснабжения. И выделять на эти цели немалые средства - до 500 млн. долл. на конец 1997 года, которые могли бы пойти в другом случае и на цели восстановления Чечни.

 Что касается руководства России, то ему необходимо положить конец противоречивой, нескоординированной, узковедомственной политике на Кавказе, с бросками из крайности в крайность, от силовых решений к политике умиротворения, с нереализуемыми обещаниями скорых и мощных финансово-экономических вливаний. Если, разумеется, эта политика в стиле "тяни-толкай" и не есть стратегическая линия российского Центра на Северном Кавказе. Разговоры о необходимости выработки Москвой "общекавказской политики" только провоцируют ситуацию "стенка на стенку" с предъявлением Федеральному Центру все новых, теперь уже общерегиональных претензий.

Политика на Кавказе, безусловно, должна носить комплексный характер, не ограничиваясь лишь экономической или военно-силовой компонентами, тем более в их сегодняшнем виде. Например, неоправданно занижена роль идеологической составляющей, а без выработки национально-государственной идеологии, с ее соответствующим преломлением для Кавказа, не помогут никакие финансовые вливания. И очень жаль, что лица, отвечающие в российском руководстве за национально-региональную политику, это не вполне осознают. В частности, необходимо объяснить, почему Россия и Северный Кавказ действительно "едины и неделимы". Объяснить, что Северный Кавказ важен для России не только в экономическом, геостратегическом отношении, что большую роль играют и его пассионарность, его богатейший этнофонд. Объяснить, что силовые структуры защищают на Северном Кавказе интересы народов России и народов Кавказа, а не только места собственной дислокации. Ни в коем случае не следует давать дополнительные аргументы тем силам в Чечне, которые провоцируют обострение ситуации, нагнетают обстановку, даже стремятся возобновить военное противоборство, в первую очередь в целях удержаться на гребне власти. И готовым ради этого пожертвовать и "трубой", и долговременными задачами обеспечения подлинно независимого, самодостаточного развития Чечни. А пока, чтобы не повторять старых ошибок и не делать новых, следует сделать все, чтобы прекратить, заморозить форсированное выяснение отношений между Москвой и Грозным. В надежде, что в дальнейшем Здравый Смысл и Время расставят все по своим местам.
 

ИА "Национальная Служба Новостей"