В связи с постоянными поисками урегулирования чеченской проблемы некоторые эксперты предлагают применить тайваньский опыт. Суть его заключается в том, что Россия должна сама предоставить суверенитет Чечне на определенный срок.

Однако подробный анализ сути предложения о возможном применении модели Тайваня для Чечни вызывает целый ряд вопросов. Во-первых, для того чтобы "наложить" тайваньскую схему на Чечню, необходимо прежде всего обратиться к истории возникновения и к сути тайваньской проблемы. Она состоит в том, что уже около пятидесяти лет после революции 1949 г. в континентальном Китае и на острове Тайвань существуют два идеологически враждебных друг другу режима (коммунистический и гоминьдановский), каждый из которых претендует на право на законных основаниях представлять весь Китай.

Согласно официальной трактовке, принятой в Китайской Народной Республике, тайваньская проблема возникла вследствие незавершенности задач руководимой коммунистами народно-освободительной революции. Отсюда воссоединение с островом рассматривалось и рассматривается Пекином отнюдь не как решение территориальной проблемы либо как восстановление на Тайване конституционного порядка, а как достижение окончательной победы социализма на пространстве всей страны.

До последнего времени в закрытых китайских документах отношения с Тайванем характеризовались как "состояние революционной (гражданской) войны".

Во-вторых, КНР никогда не принимала никаких законодательных актов, регулирующих ее отношения с Тайванем, либо устанавливающих какой-либо особый статус острова. Тайвань рассматривается как одна из провинций КНР, никаких отдельных соглашений с ней не заключалось. С Чечней же, хотя она рассматривается как субъект Федерации, имеется Договор о мире и принципах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой Ичкерия от 12 мая 1997 г., а также обширная "отраслевая" правовая база взаимоотношений в виде 43 соглашений в различных областях.

Конечно, можно для себя признавать, что Чечня де-факто является "частью территории России, на которой не исполняются законы Российской Федерации", но объявлять об этом официально было бы непродуктивно, поскольку это означало бы признание федерального Центра в собственном бессилии и в провале принципиальной линии на переговорах с Чечней, одобренной президентом Российской Федерации, а также дало бы больше оснований некоторым государствам считать процесс выхода Чечни из состава России завершенным. Международных прецедентов такого объявления нам не удалось найти ни в истории, ни в современной практике.

В-третьих, предлагается объявить Чечню "мятежной территорией". Для этого, видимо, потребуется какое-то юридическое закрепление данного понятия, которого в современном международном праве не существует (в подобных случаях употребляется термин "чрезвычайное положение"). Термин "мятежная провинция", либо "мятежная территория" применительно к Тайваню никогда не используется ни в официальном политическом и правовом лексиконе КНР, ни даже в публикациях.

В случае Чечни логическим следствием объявления ее "мятежной территорией" должно было бы быть прекращение с ней всяких контактов, предоставления федеральных ассигнований, помощи на восстановление хозяйства, выплату пенсий и т. д. Возникает вопрос о намерении федеральной стороны отказаться от выполнения уже заключенных с Чечней соглашений, что совершенно не в наших интересах. К тому же вакуум, который создался бы после прекращения федеральных связей с Чечней, был бы немедленно заполнен другими странами и силами.

В-четвертых, задача воссоединения с Тайванем постоянно фигурирует в ряду приоритетных национальных целей КНР. Поэтому Китай никогда не брал на себя обязательства отказа от достижения этой цели, в том числе и силовыми методами. 29 ноября 1997 г. на Тайване состоялись выборы в местные органы власти. Реакция Пекина на их итоги была озвучена 2 декабря 1997 г. пресс-секретарем МИД КНР Тан Гаоцяном: "Мы будем прилагать все усилия для мирного объединения родины, но мы не откажемся от применения силы, которая может быть направлена как против внешних сил, так и против сил на Тайване, выступающих за независимость".

Как представляется, было бы ошибочно применить модель Тайваня для Чечни. Вряд ли можно говорить и о том, что использование данной модели создавало бы "предпосылки для принятия федерального закона об особом режиме охраны административной границы с этой республикой". Никакие федеральные законы об особом режиме охраны административной границы проблему не решат ни с какой точки зрения, поскольку это повлечет за собой целый комплекс дополнительных проблем, решить которые будет невозможно по многим причинам. Чечня, в отличие от Тайваня, не остров, она уже фактически открыта в сторону Грузии, и перекрыть эту границу мы не в состоянии. "Закрыванием дверей" невозможно также "ограничить внешнеполитическую активность чеченских сепаратистов", тем более сделать "чеченскую политику России более понятной для общественности". Нужно учитывать также и то обстоятельство, что половина населения Чечни находится за ее пределами.

В складывающейся ситуации, как представляется, следовало бы до конца отработать уже "запущенную" нами в ходе переговорного процесса с Чечней идею "свободной ассоциации", в том числе с учетом реакции на нее чеченской стороны.

http://www-koi8.rbc.ru/documents/vek/9808/080402.html