Это письмо по электронной почте прислал в редакцию Владимир Васильев, который потрудился чтобы мы имели эту компьютерную версию.

              "Читал в школе, в "Новом Мире". Когда началась Чечня-
               вспомнил, нашел журнал в профкомовской библиотеке.
               Это около 1974 года."

               Владимир Васильев
 
 

                ЯКОВ КОЗЛОВСКИЙ

                КНЯЗЬ БАРЯТИНСКИЙ

                Поэма

                I

                <<... Государь назначил мне местом жительства Калугу ... Братья твои,

               которых я видел в Петербурге, очень были со мной ласковы; я был у них
               в ложе в театре и получил в подарок бинокль. Я и все мое семейство
               никогда не забудем твоих милостей, не забудь и ты о нас...
                   Я бедный раб Всевышнего Бога Шамиль.
               11 сентября 1859 года, г.Калуга>>.
                Ответ Барятинского А.И.:
                <<Продолжайте извещать меня о себе и пишите прямо по-арабски, При мне

               есть довольно людей, знающих основательно этот язык. Они передадут
               содержание ваших писем, которые таким образом будут для меня ценнее,
               ибо они останутся у меня как память о вас и прямое варажение
               неискаженных наших чувств ко мне ...>>
                <<21 авгутса 1860 года, г.Калуга.
                Когда до нас дошла весть, что Великий Государь Император велел
               принять сына нашего Мухаммеда-Шефи в военную службу в Собственный Его
               Величества конвой и даже оказал ему милость пожалованием офицерского
               чина, мы несказанно обрадовалиь этому...
                Приношу вам за это искреннюю и великую благодарность, ибо вы были
               причиною этого и помогли окончанию этого дела, и это мы знаем
               наверное, потому что вы в почете и уважении у Государя, он принимет
               слова ваши и утверждает действия ваши.
                Да возвратит вам Бог здоровье, это всегдашняя молитва наша о вас.

                       Смертный раб Божий Шамиль.>>

               Князь Барятинский ранен смертельно,
               И стоит уже гроб у шатра,
               Только милость небес беспредельна -
               Князь со смертного встанет одра.

               Еще будет России угодно
               Огласить высочайший указ,
               Чтоб Барятинский, мысля свободно,
               Замирил непокорный Кавказ.

               Повелит не во славу гордыни
               Он примкнуть апшеронцам штыки
               И на штрум шамилевской твердыни
               Именитые бросит полки.

               Но на подступах к этому бою,
               Как никто понимая Кавказ,
               Генерал, возносясь над пальбою,
               Говорил офицерам не раз:

               <<Прозорливые ставя прицелы,
               Если будущность вам дорога,
               Вы должны, господа офицеры,
               Завоевывать сердце врага!>>

               Тихий ангел ли, добрый ли вестник
               Держит путь по ночным облакам?
               И зовет адьютанта наместник:
               <<Объявите приказ по полкам!

               Четверь века войны за спиною,
               И по-царски средь каменных глыб
               Будет рота одарена мною
               Та, что первой ворвется в Гуниб.

               Награждать и карать мне привычно,
               И, приняв я нелегкий удел,
               Расстреляю того самолично,
               Кто возьмет Шамиля на прицел!>>

               Помолясь и минуя завалы,
               Благо в тучах не видно луны,
               Груди в кровь раздирая о скалы,
               Прямо в небо ползут пластуны.

               И лишь солнце подобием раны
               Запеклось от вершин невдали,
               Громко пробили штурм барабаны,
               И на приступ драгуны пошли.

               "Что вы, юнкер, ударились в слезы?"
               "Гляньте сами, не чудится ль мне -
               В вышине на Гунибе березы
               Словно в отчей стоят стороне!"

               К полдню кончился бой знаменитый,
               И вблизи от аульских ворот
               Князь на камне сидит перед свитой,
               Шамиля появления ждет.

               Тишина в поднебесных пределах,
               И задумался князь в вышине.
               На груди - два Георгия белых
               И клинок золотой на ремне.

               Вот ездок - приближенный аллаха -
               Слез с коня, еще легок, хоть стар.
               И приблизился к князю без страха:
               "Я сдаюсь тебе, честный сардар!"

               Чтобы пленник не чувствовал сраму,
               Повелел, как записано, он:
               "Моей властью оставить имаму
               Его знамя, оружье и жен!"

               И построен гвардейский пехотный
               Полк для проводов. Рдеет заря.
               Отбывает в Россию почетный
               Пленный гость молодого царя.

               От нее до Кавказа не близко,
               Но проносится над ковылем
               Не фельдъегерская переписка
               Меж Барятинским и Шамилем.

               Просит князь: "За каприз не сочтите,
               Но, лису-толмача отстраня.
               По-арабски мне письма пишите,
               Переводчики есть у меня".

                II
 

               "14 февраля 1865 года, г.Калуга.
                Звезда князей, доблестный фельдмаршал князь Александр Иванович
               Барятинский! Да возвеличивается ваша слава! .. От души радуюсь
               великому событию окончательного покорения Кавказа - событию, которое
               принесет для этого края полное спокойствие и счастье ...
                    Раб Божий бедный старец Шамиль".
               "14 января 1871. Священный город Медина.
                Источнику благодеяний, осуществителю всех благих надежд, великому
               генерал-фельдмаршалу князю Барятинскому. Да не уменьшится тень
               милосердия его между востоком и западом ... Аминь! .. Со дня прибытия
               моего в благословенной город Медину я не встаю более с постели,
               удрученный бесчисленными недугами, так что моя мысль обращена
               постоянно к переходу из этого бренного мира в мир вечный...
                Полагаю, что это письмо есть прощальное и последнее перед
               окончательной разлукой с вами искренно преданного вам человека,
               жаждущего переменить жизнь на смерь по воле Того, кто сотворил и ту и
               другую.
                     Больной и слабый Шамиль."

               И России, вскормленный свободой,
               Такова неподдельная быль
               Примет подданство рыжебородый,
               Восемь ран превозмогший Шамиль.

               Прощены ему все прегрешенья,
               И пред мужеством совесть чиста.
               И спросил у царя разрешенье
               Он уехать в святые места.

               Вот и город гробницы пророка,
               Застит свет аравийская пыль.
               Умирает велением рока,
               Не доехав до Мекки, Шамиль.

               И в смертельной тоске безысходной
               Лист бумаги он просит принесть
               И серебряный пояс походный,
               В нем перо и чернильница есть.

               Три жены подошли со свечами,
               Плачут жены и свечи над ним.
               А Барятинский перед очами
               Скачет вдаль по вершинам седым.

               И паломник арабскою вязью
               Лист венчает. Рука нетверда.
               Долгой жизни желает он князю
               И прощается с ним навсегда...

               И опять я живу в Дагестане,
               Облака на дорогах пасу,
               Слышу клекот немолчный в гортани
               У рокочущей Кара-Койсу.

               И летит еще через барьеры
               Голос чести, связав берега:
               "Вы должны, господа офицеры,
               Завоевывать сердце врага!"